Темно, чуть прохладно, тихо... Шёпот, повторяющий названия знаков, начерченных на полу странным кругом. Тёмно-алым кругом, светящимся зеленоватым светом. Бледная девушка с короткими розовыми волосами, вымотанная, уставшая, явно не спавшая несколько дней чертит этот круг, сходящийся в центральной точке на теле светловолосого паренька. Он тоже бледен, на лице выступили маленькие бисеринки пота, дыхание его прерывистое, глаза почти закрываются, но он упрямо их открывает, пытаясь смотреть в потолок. На животе зияет рана. Рана от меча, прошедшего насквозь. Такая же рана в районе сердца...
- Ты... Ты всё ещё здесь? – хриплый полу-стон, взгляд всё также в потолок.
- Да, я рядом... Я с тобой, не волнуйся... – нежность в смеси с тихими истеричными нотками... при этом какая-то почти материнская нежность.
- Я... Я прошу... – сдавленный кашель... – Не... уходи пока... Ладно?
- Я не уйду, я стараюсь сделать всё... что возможно... Я ещё могу что-то сделать... – неуверенность, тонкая ложь, с помощью которой пытается скрыть боль... страх... отчаяние? безысходность.
- Сколько... мы уже здесь?
- Примерно около суток...
- И... И никаких улучшений... Я прав?
Молчание в ответ... Неясный свет свечи, иероглифы печати на полу... Почти нет сил. Сил удерживать то, что уходит... Мягкими, лёгкими шажками покидает его. Так страшно... и так грациозно...
- Ты медик... Скажи мне... я... умру...верно? – так странно звучит это «умру»...
Недолгое молчание. – Нет, что ты... Ты не можешь просто так... Сейчас на тебе печать... Печать жизни – серьёзная штука! Она просто так не даст твоей жизни уйти... – словно бы попытка убедить саму себя. – И я... Я останусь с тобой! Я приложу все усилия!... Ты точно выживешь!... – снова слёзы усиленно прячутся в уголках глаз и смахиваются кулаком... чтобы не увидел, чтобы верил.
- А если... честно?
Как сказать то, что и так ясно? Как смириться с тем, с чем невозможно смириться?
«Почему он теперь так легко сдаётся? Слишком легко... На него это... так не похоже...»
- Ясно... Значит, умру... И ты ничего не можешь с этим сделать... – твёрдая, открытая констатация сухого, жестокого факта. Без страха, без упрёка, без надежды, скрытой в боли... Просто – констатация. Сухой отчёт, словно бы всё – не с ним. И словно бы не его жизнь испаряется сейчас на глазах.
Молчание. Руки дрожат, выводя постоянно исчезающие иероглифы. В них нет, наверное уже, надобности, но тонкие пальцы упрямо их чертят. Чертят алой, тёмной, тёплой ещё кровью на прохладной, шершавой поверхности...
Безысходность... – словно шелест листьев...
Порой, никакая мощь дзюцу не остановит смерть... Порой, чья-то смерть пугает тебя больше своей.
- Даже и не думай умирать... Слышишь?... Не смей! Ты мне... обещал... – капля солёной горечи медленно катится по щеке. Не успела скрыть.
«Почему он?... Почему ты за него теперь умираешь?... Почему он стал твоей целью, твоим смыслом?... Почему теперь я должна терять вас обоих?!»
- Не плачь... Не стоит... Ты сильная, я знаю...
- Но... ты же...
- Только одно мне обещай...
Серьёзность, странный свет в небесно-голубых глазах.
- Обещай, что вернёшь его. Что найдёшь, остановишь, не дашь окончательно уйти во тьму... – снова кашель, глаза закрываются; печать испаряется намного быстрее, и поддерживать её уже не хватает скорости и сил, но тонкие пальцы всё ещё до онемения выдавливают капли крови и чертят знаки заново, втягивая ненадолго через письмена странное свечение, уходящее от него.
– Не надо... Хватит... Этим... уже мне не помочь...
"Он прав. Абсолютно прав... Я ничего не могу сделать... Я не смогу его сейчас спасти.." - бессильно опустилась рядом.
- Только обещай мне...
Ладонь в ладонь, глаза в глаза...
- Я... Обещаю....
Веки опустились, рука ослабла....
Тонкие плечи девушки подрагивают под наплывом безумной, огромной волны...Волны боли, одиночества, слёз...
-... я найду тебя... Саске... Я заставлю тебя понять, ЧТО ты сделал... и его смерть... не будет напрасной...
                                                                          Я. Клянусь.

***

«Да, я оставил тебя там... Оставил умирать на холодном, грязном полу пещеры... Тебя, мой самый близкий друг... Человека, который остался единственным, с кем меня что-либо связывало... связывает и сейчас. Но это уже не важно. Хотя я до сих пор не могу забыть твои глаза. Ты молчал... Молчал, когда я наносил удар, даже не шелохнулся... Молчал, когда я вынимал меч... Молчал, падая на колени... Но глаза... Словно бы хотел мне снова что-то сказать, переубедить, как это было уже много раз... Только ты никак не мог понять, глупый... Понять, что я – мститель. Что мне не нужны узы. Что я не вернусь никогда. И что моей единственной целью остаётся мой брат. Я должен его убить... Тебе было этого не понять. А я слишком твёрд в своём решении, чтобы сейчас жалеть о том, что сделал. Мой Мангекью Шаринган теперь можно противопоставить его глазам. Его Мангекью Шарингану. Мою силу теперь можно противопоставить его силе. А мою ненависть и... одиночество?... да, наверное, так... можно теперь противопоставить его уверенности, холодности. Я не отступлюсь. Я убью Итачи!
Только вот... я до сих пор не могу забыть твои глаза... Знаешь, Наруто... Как ни странно это признавать, но... Убив тебя, я фактически убил себя. Осталась только ненависть. И одиночество. И боль. Теперь мне незачем, в общем-то, жить... А я живу. Живу, чтобы убить его.
Но ты...
                                                                          ...Прости меня...»

Тонкая тень удалялась от места происходивших событий. Удалялась быстро, уверенно. Ни разу не обернувшись назад.

***

«Я так и не смог... Прости, Саске... Я хотел тебе помочь... Спасти, вернуть... Но... я не смог. И я не могу себе этого простить. Я не чувствую сейчас холодной стали, проходящей через моё тело, я не ощущаю того, как она наносит мне смертельные удары... Мне на них плевать. Но боль... Та, которая внутри... Она сильнее... Я хотел бы тебя сейчас остановить, сказать, что нельзя жить прошлым, жить твоей глупой местью, хотел бы вернуть... Вернуть самого дорогого мне человека... Но у меня так внезапно закончились слова... Знаешь, я не стану просить помощи Кьюби. Не стану выпускать его силу – пусть сдохнет вместе со мной. Потому что я вижу – я не смог тебе помочь, и это убивает меня, раздирает изнутри. Я устал бороться... Но боролся бы до конца, если бы сейчас своими глазами не видел твою Тьму. Она поглотила тебя. И ты не хочешь из неё уходить. Если бы я не видел, что ты уже не вернёшься. Но я видел... Этого вполне достаточно.
Сакура... Сейчас мне больше жалко именно её... Не она виновата во всём этом... Это только моя вина – я дал тебе уйти, не вернул... Какой же из меня тогда друг, Саске?
Сакура... Она не видела твоей Тьмы, и надеюсь, что не увидит... Но она будет искать... Искать тебя... чтобы... отомстить? Нет, так не должно быть... Я хочу, чтобы она не становилась такой, как ты, мститель... Я хочу, чтобы она всё ещё верила, что тебя можно вернуть... Потому что вера убивает Тьму...
                                      И моя вина, видимо, в том, что моей веры оказалось недостаточно»